Художественная характеристика
Художественная характеристика Тыбурция в тексте позволяет понять его глубину как личности, его внутренний мир и ценности.
Внешность
Тыбурций — высокий, сильный мужчина средних лет. Его лицо имеет грубые черты, долго несмытую бороду и зелёные глаза, которые странным образом сочетаются с его внешностью.
Характер
Характер Тыбурция также неоднозначен. Он добрый и справедливый, но в то же время жёсткий и грубый. Он всегда следует своим принципам и не допускает мелкую ложь и предательство. Его уникальность заключается в том, что он обладает проницательностью и способностью видеть сквозь ложные маски других людей.
Происхождение и воспитание
Происхождение Тыбурция остаётся загадкой, но его воспитание было исполнено настоящей мудростью. Он получил образование, которое стоило аристократу, и это отразилось в его умении быть эрудированным и красноречивым.
Взаимоотношения
Тыбурций обладает необычайной заботливостью и ответственностью по отношению к окружающим. Он не равнодушен к бедам других и всегда готов помочь, хотя его подход может казаться грубым и жёстким. Его доброе сердце пронизывает через его грубость и создаёт его уникальный образ.
Заключение
Тыбурций из повести В. Г. Короленко В дурном обществе — это сложный и противоречивый персонаж, чья характеристика отражает глубину человеческой души. Его образ и внутренний мир позволяют читателю глубже понять мир литературы и проникнуть в суть моральных ценностей, которые передаются через его персонажа.
Обложка: © Образовака
Пан Тыбурций: история одного бродяги
Представляем вашему вниманию удивительную историю пана Тыбурция, бродяги с тяжелой судьбой, о которой заговорили все горожане. Его жизнь была наполнена трагическими событиями, но в то же время она была полна загадок и загадочности.
Происхождение и жизненный путь
Пан Тыбурций проживал в городе, где его принимали за яркую личность, способную на многое. Он часто цитировал известных авторов и владел фундаментальными знаниями, несмотря на свой нищенский образ жизни. Вместе с ним всегда находились двое детей, о происхождении которых никто не знал.
Внешность
Портрет пана Тыбурция описывает его как высокого мужчину с сильной сутулостью. Он имел рыжеватые волосы, зеленые глаза и грубые, мужественные руки и ноги. Его голос был громким и выразительным, что делало его присутствие заметным в любом обществе.
Черты характера
Тыбурций был яркой, харизматичной личностью с острым умом и проницательностью. Он мог быть ироничным, лукавым, но в тоже время печальным и уставшим от жизни. Его философские размышления заставляли задуматься о многом, а его знания на латинском языке поражали всех своей глубиной.
Пан Тыбурций и его странная ученость, его загадочная и трагическая судьба оставили много вопросов без ответов. Он исчез из города так же загадочно, как появился. Возможно, его история станет предметом легенд и сплетен на долгие годы, но одно можно сказать наверняка – он оставил незабываемый след в жизни города.
Тыбурций Драб: глубокий анализ персонажа
Тыбурций Драб – персонаж средних лет, обладающий удивительной учёностью, не имеющий постоянного жилья и проживающий в заброшенной часовне с другими бродягами. Давайте рассмотрим несколько ключевых аспектов его личности.
Тыбурций как образованный человек
Тыбурций владеет латынью в совершенстве и декламирует древние литературные произведения на память. Его ученость выделяет его среди других бродяг, и он постоянно стремится расширить свои знания.
Отношения с другими персонажами
Тыбурций заботится о двух сиротках, Валеке и Марусе, как о собственных детях. Он проявляет ответственность и заботу в отношениях с ними, что позволяет открыть его более мягкую и чувствительную сторону.
Трагический поворот
Смерть Маруси становится тяжелым ударом для Тыбурция и меняет его взгляды на жизнь. Он продолжает проявлять доброту и заботу, но одновременно переживает глубокую потерю.
Заключение
Тыбурций Драб – сложный и многогранный персонаж, чья личностная эволюция составляет основу его характера. Его образ поражает своей глубиной и позволяет читателю задуматься над важностью образования, доброты и человечности.
Образ Тыбурция
По признанию самого Тыбурция, когда-то давно он имел серьёзные проблемы с законом, в результате чего вынужден вести кочевую жизнь. В Княжье-Вено он появился вместе с мальчиком Валеком и девочкой Марусей. Тыбурций называл их своими детьми, однако никто точно не знал, был он настоящим или приёмным отцом для них.
Маруся была очень слабенькой четырёхлетней девочкой и с трудом ходила. Тыбурций считал, что это холодный камень подземелья высасывает силы ребёнка. Вскоре Маруся серьёзно заболела и умерла. Её смерть стала большим ударом для Тыбурция. Вместе с Валеком он ушёл в неизвестном направлении, навсегда покинув городок.
Образ Тыбурция
На своем веку Тыбурцию Драбу довелось пережить немало невзгод и лишений, что наложило свой отпечаток на его личность. Обладая сильной волей и жизненной стойкостью, Тыбурций не сломался под тяжестью суровых жизненных испытаний и достойно сносил их.
Тыбурций Драб привык надевать маску балаганного шута, всячески развлекая посетителей кабаков. Он проникновенно читал на латыни тексты древних авторов, повергая простолюдинов в состояние экстаза драматическим накалом и совершенными познаниями загадочного языка. В качестве награды за свои актёрские способности, учёность и невероятное красноречие Тыбурций неизменно получал аплодисменты и щедрое вознаграждение.
Однако вдали от посторонних глаз герой снимал маску шута, открывая своё истинное лицо умного, проницательного, но безмерно уставшего от тяжёлой жизни человека. Пройдя немало испытаний, он не очерствел душой и очень высоко ценил в людях доброту, способность к состраданию. Не имея ни гроша за душой, он взял под свое покровительство двух осиротевших детей, Валека и Марусю, и старался всячески облегчить им непростую долю нищих бродяжек.
Тыбурций ценил честных и справедливых людей, и потому он с большим уважением относился к отцу Васе, судье, который славился своей неподкупностью. Узнав, что у Васи непростые взаимоотношения с отцом, Тыбурций помог двум близким людям лучше понять друг друга и сделал это со свойственной ему тактичностью и деликатностью.
Вывод
В повести В. Г. Короленко В дурном обществе описана незавидная участь нищих бродяг, среди которых особенно выделялся блестящий оратор и философ Тыбурций Драб. Несмотря на невероятно трудную жизнь, он оставался добрым человеком, способным к состраданию.
Роль героя автор видит в том, чтобы показать простую истину: по-настоящему сильного и доброго человека не способны сломить никакие жизненные трудности и лишения. Характеристика образа Тыбурция с цитатами позволит лучше подготовиться к уроку литературы, написать доклад или сочинение.
Собранный материал, включающий в себя цитаты из текста, позволит самостоятельно дать характеристику герою по плану, поможет составить развёрнутую письменную работу или написать сочинение на заданную тему.
Тест
Чтобы попасть сюда – пройдите тест.
Повесть «Дети подземелья» написана автором, чья жизнь прошла под знаменем борьбы с несправедливостью. Владимир Галактионович Короленко родился в 1853 году в Житомире – городке на северо-западе Украины. Он был сыном уездного судьи, неподкупность и справедливость которого сильно повлияли на формирование мировоззрения маленького Володи. Дети в семье Короленко жили просто, им не доводилось разделять людей на благородных и неблагородных: Володя с братьями и сёстрами с увлечением слушали рассказы старой кухарки о страшной нечистой силе, играли вместе с дворовыми ребятами и бегали смотреть на установку телеграфных столбов. В одиннадцать лет Владимира отдали учиться: сначала в гимназию в Дубно, затем в Ровно, куда переехала семья. Занимался мальчик прилежно, следуя заветам отца, который очень верил в «книгу и науку». Но больше всего Володю занимали уроки русской литературы: Вениамин Васильевич Авдиев, учитель словесности в реальной гимназии в Ровно, стал для воспитанников проводником в удивительный мир творчества Некрасова, Тургенева, Гоголя. Именно Авдиев вложил в сознание подрастающего юноши, что ни национальная, ни какая иная идея не могут стоять выше веры в человека. Гимназист Короленко всегда боролся за честность, не боялся открыто противостоять злому и низкому. Однажды он при всех обличил подслушивающего надзирателя и в лицо назвал того шпионом, что могло привести к исключению из гимназии, но правда стоила риска. К слову, окончил гимназию Владимир с серебряной медалью.
Уже будучи взрослым, В. Г. Короленко участвовал в движении за социальное равенство, вследствие чего подвергался арестам и ссылкам. Писатель был настолько верен своим принципам, что сознательно отказался от возможного помилования: не согласился присягнуть взошедшему на престол царю Александру III, за что был вновь сослан, теперь в Восточную Сибирь, Якутию.
За Владимиром Галактионовичем прочно закрепилось имя защитника слабых и обездоленных. По мнению Луначарского, министра просвещения в правительстве большевиков, Короленко был достоин встать во главе молодой советской республики. Однако Короленко никогда не искал власти и славы, а революцию, цена которой была кровь, не принял, ведь его любовь и сострадание к людям были выше политики. Писатель защищал нуждающихся всеми доступными ему способами. Во время Гражданской войны, например, организовывал сборы продуктов и бесплатную еду для беспризорных детей. Но главное – всем своим творчеством он призывал обратить внимание на несчастных, тех, кому голодно и холодно.
Именно о таких людях рассказывает Короленко в одном из самых известных своих произведений – повести «Дети подземелья». Самому Владимиру Галактионовичу в момент создания этой повести было нелегко – он находился в якутской ссылке. Однако, воспитанный примером честного отца-судьи и писателей-гуманистов, Короленко, как всегда, думал не о себе, а о других.
В «Детях подземелья» Короленко, описывая тяжёлые, трагичные условия жизни героев, затрагивает множество очень важных тем: это и взросление маленького Васи, и обретение истинной дружбы, и взаимоотношения отца и сына, и вопросы нравственного выбора. Васе всего шесть лет, но он уже испытал «ужас одиночества»: мама умерла, а отец, целиком погрузившийся в своё горе, не мог дать сыну заботы и тепла. Но мальчик не ожесточился, напротив, научился искренне сочувствовать беднякам, дарить тепло и внимание обездоленным. Вася увидел, какую злую шутку может сыграть социальное неравенство: будучи сыном уважаемого судьи, он и предположить не мог, что существуют некие «серые камни», которые высасывают из человека радость, что фарфоровая кукла может быть воспринята нищей девочкой как неземной дар.
Судьба, как показывает Короленко, бывает жестокой и несправедливой: несмотря на все свои достоинства и положительные качества, люди подземелья (а тем более дети) обречены. Из нежной, хрупкой Маруси, «бледного, крошечного создания, напоминавшего цветок, выросший без лучей солнца», серый камень подземелья высасывает жизнь. Её брат Валек с детских лет вынужден добывать пропитание преступным путём. Поэтому по прочтении повести невольно возникает вопрос: «Есть ли будущее у тех, кто оказался в дурном обществе?»
Книгу эту нельзя назвать лёгкой и развлекательной, но познакомиться с ней необходимо каждому. Она ценна тем, что заставляет задуматься над важными вопросами, которые могут помочь в формировании личности человека и в воспитании честных «законов сердца». И. А. Бунин как-то сказал, что может «спокойно жить в России, зная, что тут есть такой человек, как Владимир Короленко». Сегодня великого писателя-защитника уже нет с нами, но живы произведения, которые продолжают его дело.
Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моём существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру Соню и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, – никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.
Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие, густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове – старый, полуразрушенный замок.
Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нём ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. «На костях человеческих стоит старое замчище», – передавали старожилы, и моё детское испуганное воображение рисовало под землёй тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался ещё страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободрённые светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, – так страшно глядели чёрные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго ещё стоял стук, и топот, и гоготанье.
А в бурные осенние ночи, когда гиганты тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого замка и парил над всем городом.
В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная часовня. У неё кое-где провалилась крыша, стены осыпались, и вместо гулкого с высоким тоном медного колокола совы заводили в ней по ночам свои зловещие песни.
Было время, когда старый замок служил даровым убежищем всякому бедняку без малейших ограничений. Всё, что не находило себе места в городе, потерявшее по той или другой причине возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и угол на ночь и в непогоду, – всё это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои победные головушки, платя за гостеприимство лишь риском быть погребёнными под грудами старого мусора. «Живёт в замке» – эта фраза стала выражением крайней степени нищеты. Старый замок радушно принимал и покрывал и временно обнищавшего писца, и сиротливых старушек, и безродных бродяг. Все эти бедняки терзали внутренности дряхлого здания, обламывая потолки и полы, топили печи, что-то варили и чем-то питались – вообще как-то поддерживали своё существование.
Привлечённые шумом и криками, которые во время этой революции неслись с острова, я и несколько моих товарищей пробрались туда и, спрятавшись за толстыми стволами тополей, наблюдали, как Януш во главе целой армии красноносых старцев и безобразных старух гнал из замка последних, подлежавших изгнанию жильцов. Наступал вечер. Туча, нависшая над высокими вершинами тополей, уже сыпала дождиком. Какие-то несчастные тёмные личности, запахиваясь изорванными донельзя лохмотьями, испуганные, жалкие и сконфуженные, совались по острову, точно кроты, выгнанные из нор мальчишками, стараясь вновь незаметно шмыгнуть в какое-нибудь из отверстий замка. Но Януш и старые ведьмы с криком и ругательством гоняли их отовсюду, угрожая кочергами и палками, а в стороне стоял молчаливый будочник, тоже с увесистою дубиной в руках.
И несчастные тёмные личности поневоле, понурясь, скрывались за мостом, навсегда оставляя остров, и одна за другой тонули в слякотном сумраке быстро спускавшегося вечера.
С этого памятного вечера и Януш и старый замок, от которого прежде веяло на меня каким-то смутным величием, потеряли в моих глазах всю свою привлекательность. Бывало, я любил приходить на остров и хоть издали любоваться его серыми стенами и замшелою старою крышей. Когда на утренней заре из него выползали разнообразные фигуры, зевавшие, кашлявшие и крестившиеся на солнце, я и на них смотрел с каким-то уважением, как на существа, облечённые тою же таинственностью, которою был окутан весь замок. Они спят там ночью, они слышат всё, что там происходит, когда в огромные залы сквозь выбитые окна заглядывает луна или когда в бурю в них врывается ветер.
Я любил слушать, когда, бывало, Януш, усевшись под тополями, с болтливостью семидесятилетнего старика начинал рассказывать о славном прошлом умершего здания.
Но с того вечера и замок и Януш явились передо мной в новом свете. Встретив меня на другой день вблизи острова, Януш стал зазывать меня к себе, уверяя с довольным видом, что теперь «сын таких почтенных родителей» смело может посетить замок, так как найдёт в нём вполне порядочное общество. Он даже привёл меня за руку к самому замку, но тут я со слезами вырвал у него свою руку и пустился бежать. Замок стал мне противен. Окна в верхнем этаже были заколочены, а низ находился во владении капоров и салопов. Старухи выползали оттуда в таком непривлекательном виде, льстили мне так приторно, ругались между собой так громко. Но главное – я не мог забыть холодной жестокости, с которою торжествующие жильцы замка гнали своих несчастных сожителей, а при воспоминании о тёмных личностях, оставшихся без крова, у меня сжималось сердце.
Несколько ночей после описанного переворота на острове город провёл очень беспокойно: лаяли собаки, скрипели двери домов, и обыватели, то и дело выходя на улицу, стучали палками по заборам, давая кому-то знать, что они настороже. Город знал, что по его улицам в ненастной тьме дождливой ночи бродят люди, которым голодно и холодно, которые дрожат и мокнут; понимая, что в сердцах этих людей должны рождаться жестокие чувства, город насторожился и навстречу этим чувствам посылал свои угрозы. А ночь, как нарочно, спускалась на землю среди холодного ливня и уходила, оставляя над землёю низко бегущие тучи. И ветер бушевал среди ненастья, качая верхушки деревьев, стуча ставнями и напевая мне в моей постели о десятках людей, лишённых тепла и приюта.
Но вот весна окончательно восторжествовала над последними порывами зимы, солнце высушило землю, и вместе с тем бездомные скитальцы куда-то схлынули. Собачий лай по ночам угомонился, обыватели перестали стучать по заборам, и жизнь города, сонная и однообразная, пошла своею колеёй.
Только несчастные изгнанники не нашли и теперь в городе своей колеи. Правда, они не слонялись по улицам ночью; говорили, что они нашли приют где-то на горе, около часовни, но как они ухитрились пристроиться там, никто не мог сказать в точности. Все видели только, что с той стороны, с гор и оврагов, окружавших часовню, спускались в город по утрам самые невероятные и подозрительные фигуры, которые в сумерки исчезали в том же направлении. Своим появлением они возмущали тихое, дремливое течение городской жизни, выделяясь на сереньком фоне мрачными пятнами. Обыватели косились на них с враждебною тревогой. Эти фигуры нисколько не походили на аристократических нищих из замка, – город их не признавал, да и их отношения к городу имели чисто боевой характер: они предпочитали ругать обывателя, чем льстить ему, брать самим, чем выпрашивать. Притом, как это встречается нередко, среди этой оборванной и тёмной толпы несчастливцев встречались лица, которые по уму и талантам могли бы сделать честь избраннейшему обществу замка, но не ужились в нём и предпочли демократическое общество часовни.
Кроме этих выделявшихся из ряда людей, около часовни ютилась ещё тёмная масса жалких оборванцев, появление которых на базаре производило всегда большую тревогу среди торговок, спешивших прикрыть своё добро руками, подобно тому как наседки прикрывают цыплят, когда в небе покажется коршун. Ходили слухи, что эти бедняки, окончательно лишённые всяких средств к жизни со времени изгнания из замка, составили дружное сообщество и занимались, между прочим, мелким воровством в городе и окрестностях.
Организатором и руководителем этого сообщества несчастливцев был пан Тыбурций Драб, самая замечательная личность из всех не ужившихся в старом замке.
Происхождение Драба было покрыто мраком самой таинственной неизвестности. Некоторые приписывали ему аристократическое имя, которое он покрыл позором и потому принуждён был скрываться. Но наружность пана Тыбурция не имела в себе ничего аристократического. Роста он был высокого; крупные черты лица были грубо-выразительны. Короткие, слегка рыжеватые волосы торчали врозь; низкий лоб, несколько выдавшаяся вперёд нижняя челюсть и сильная подвижность лица напоминали что-то обезьянье; но глаза, сверкавшие из-под нависших бровей, смотрели упорно и мрачно, и в них светились вместе с лукавством острая проницательность, энергия и ум. В то время как на его лице сменялся целый ряд гримас, эти глаза сохраняли постоянно одно выражение, отчего мне всегда бывало как-то безотчётно жутко смотреть на кривлянье этого странного человека. Под ним как будто струилась глубокая постоянная печаль.
– Ото ж, вражий сын, як лается!
– О-ох, матинька, та и жалобно ж, хай ему бис! – И слёзы капали из глаз и стекали по длинным усам.
И, когда оратор, внезапно соскакивая с бочки, разражался весёлым хохотом, омрачённые лица хохлов вдруг прояснялись и руки тянулись к карманам широких штанов за медяками. Обрадованные благополучным окончанием трагических приключений пана Тыбурция, хохлы поили его водкой, обнимались с ним, и в его картуз падали, звеня, медяки.
Никто не знал также, откуда у пана Тыбурция явились дети, а между тем факт стоял налицо, даже два факта: мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам, и маленькая трёхлетняя девочка. Мальчика пан Тыбурций привёл с собой с первых дней, как явился сам. Что же касается девочки, то он отлучался на несколько месяцев, прежде чем она появилась у него на руках.
Мальчик, по имени Валек, высокий, тонкий, черноволосый, угрюмо шатался иногда по городу без особенного дела, заложив руки в карманы и кидая по сторонам взгляды, смущавшие сердца калачниц. Девочку видели только один или два раза на руках пана Тыбурция, а затем она куда-то исчезла, и где находилась – никому не было известно.
Поговаривали о каких-то подземельях на горе около часовни, и так как в тех краях подобные подземелья нередки, то все верили этим слухам, тем более что ведь жили же где-нибудь все эти люди. А они обыкновенно под вечер исчезали именно в направлении к часовне. Туда своею сонною походкой ковылял полубезумный старик нищий, которого прозвали «профессор», шагал решительно и быстро пан Тыбурций. Туда уходили под вечер, утопая в сумерках, и другие тёмные личности, и не было храброго человека, который бы решился следовать за ними по глинистым обрывам. Гора, изрытая могилами, пользовалась дурной славой. На старом кладбище в сырые осенние ночи загорались синие огни, а в часовне сычи кричали так пронзительно и звонко, что от криков проклятой птицы даже у бесстрашного кузнеца сжималось сердце.
2. Я и мой отец
– Плохо, молодой человек, плохо! – говорил мне нередко старый Януш из замка, встречая меня на улицах города среди слушателей пана Тыбурция.
И старик качал при этом своею седою бородой.
– Плохо, молодой человек, – вы в дурном обществе!.. Жаль, очень жаль сына почтенных родителей.
Действительно, с тех пор как умерла моя мать, а суровое лицо отца стало ещё угрюмее, меня очень редко видели дома. В поздние летние вечера я прокрадывался по саду, как молодой волчонок, избегая встречи с отцом, отворял посредством особых приспособлений своё окно, полузакрытое густою зеленью сирени, и тихо ложился в постель. Если маленькая сестрёнка ещё не спала в своей качалке в соседней комнате, я подходил к ней, и мы тихо ласкали друг друга и играли, стараясь не разбудить ворчливую старую няньку.
Застава – заграждение при въезде в город. Устраивалась вначале для защиты от врагов, затем – для сбора денег с проезжающих.
Заезжие (или постоялые) дома (или дворы) – дома для проезжих, гостиницы.
Чамарка (чамара) – городская национальная одежда из сукна типа сюртука, в талию, длиной выше колен, однобортная, с мелкими пуговицами и шнуровкой от ворота до низу, с низким стоячим воротником; широко распространённая в середине XIX века у поляков.
Капор – женский головной убор, завязывающийся впереди лентами.
Салоп – широкое женское пальто.
Пан, панна – форма вежливого обращения в польском языке.
Цицерон – знаменитый древнеримский государственный деятель, славившийся красноречием. Речи его считались образцом ораторского искусства.
Ксенофонт – древнегреческий историк и полководец.
Отцы сенаторы (лат.).
Чуприна (чуб) – длинный клок волос из темени.
Иезуиты – монахи ордена Иисуса в католической церкви.
Лоток – здесь: лопасть мельничного колеса.