Советско-китайские отношения: исторический обзор
Советско-китайские отношения в разные годы складывались по-разному. Были годы сближения и годы расхождений. В последнее время российско-китайские отношения вступили в новый этап. Важный импульс для их плодотворного развития дал визит Президента РФ В. В. Путина в августе 2000 г. в Пекин, который стал значительной вехой в отношениях двух стран.
Исторический контекст
Изучение истории развития советско-китайских отношений стало в последние годы одним из приоритетных направлений в международной историографии холодной войны. Стали известны ранее недоступные российские и китайские архивные материалы.
Международные конференции
Состоялось несколько международных научных конференций, в частности:
- Гонконг, январь 1996 г.
- Гонконг, январь 2000 г.
- Пекин, октябрь 1997 г.
Исследователи из разных стран принимали участие, в том числе российские, китайские, американские и западноевропейские специалисты.
Значение архивных материалов
Рассекреченные советские архивные документы стали ключевыми в 1990-е годы. Особый интерес вызвали записи бесед И. В. Сталина и Мао Цзэдуна, а также переписка между ними во время важных событий.
Новые открытия
Публикуемые ниже советские записи встреч между коммунистическими лидерами в июле-августе 1958 г. и октябре 1959 г. стали доступны благодаря запросу ученого Д. А. Волкогонова. Эти документы предоставили новые сведения о событиях во время поездок Н. С. Хрущёва в Пекин.
Вывод: Изучение истории советско-китайских отношений продолжает быть активно развивающейся областью исследований, благодаря доступу к архивным материалам и углубленному анализу событий прошлого.
Советско-Китайский конфликт: история политических разногласий
Первая из этих поездок была необычной по всем параметрам. Это не был запланированный визит главы правительства. Напротив, Хрущёв прилетел в Пекин тайно, по заданию Президиума ЦК КПСС, с пожарной миссией урегулировать внезапно вспыхнувший конфликт из-за советских предложений, направленных на военную кооперацию и интеграцию между СССР и КНР.
Китайские запросы и отказы
28 июня 1958 г. премьер КНР Чжоу Эньлай направил послание Хрущёву с просьбой предоставить техническую помощь и документацию в строительстве китайских ядерных подводных лодок-ракетоносцев. Согласно китайским источникам, 21 июля 1958 г. состоялся разговор советского посла в КНР П. Ф. Юдина с Мао Цзэдуном, в ходе которого Юдин передал китайскому руководителю предложение советских военных построить совместный советско-китайский ядерный подводный флот, который бы действовал с баз вдоль побережья КНР.
На следующий день, 22 июля Мао вызвал посла и в присутствии всего руководства КПК устроил ему унизительный разнос. Он охарактеризовал советские предложения как попытку превратить всё морское побережье КНР в советскую колонию. Более того, Мао обрушился на советскую политику в отношении КПК начиная со времён Коминтерна.
Разочарование в дружбе
Хотя Мао не критиковал лично Хрущёва, он вылил целый ушат критики на Сталина за его ошибки в отношении КПК и китайской революции, а также на некоторых советских советников, обвинив их в шовинизме и пренебрежении к китайцам.
Легко представить, какой шок всё это вызвало у Юдина, а после его телеграфного сообщения — у советского руководства. До этого разговора советско-китайская дружба переживала необычайный расцвет. Предложения по усилению интеграции во всех областях поступали не только с советской, но и с китайской стороны.
В феврале-марте 1958 г. член высшего китайского руководства Чжу Де в разговоре с Юдиным намекал на необходимость более тесной увязки планов экономического развития Северо-Восточного Китая и советского Дальнего Востока. Он также говорил послу, что нужна экономическая рублёвая зона и международный банк социалистических стран — ведь у врагов же он есть.
Сотрудничество между СССР и Китаем во время холодной войны
В это время китайцы получали от Советского Союза большое количество военных технологий; летом 1957 г. в Кремле было принято решение оказать им всестороннюю помощь в создании их собственного ядерного оружия. Как раз тогда, когда разразился скандал, в КНР работала группа советских разработчиков ядерного оружия из ядерного центра Арзамас‑16.
По свидетельству одного из участников этой поездки, в министерстве среднего машиностроения ему было сказано, что наши отношения с Китаем достигли такого уровня, при которых нужно поехать к китайским товарищам и рассказать им, что такое ядерное оружие. Они хотят сделать бомбу, и надо рассказать им, как она устроена.
В ходе поездки с 18 июня по 2 августа 1958 г. китайцам было рассказано практически всё об устройстве советской атомной бомбы, испытанной в 1951 г. Но, с другой стороны, предложение поделиться с Китаем ещё более современной конструкцией, чем вариант 1951 г., руководством было отклонено.
Военное сотрудничество
Как вспоминал Хрущёв, Мао сам раньше обращался к нам с просьбой помочь Китаю построить ракетные подводные лодки. СССР направил туда всю документацию. Китайцы выбрали нужную площадку и с помощью наших специалистов развернули строительство таких подлодок. Мы рассматривали это как само собой разумеющееся дело: в общих интересах надо создавать защитные средства и осуществлять эту работу общими усилиями.
Для советской стороны ничто не предвещало бури. Внимание Н. С. Хрущёва тогда было приковано к кризису на Ближнем Востоке. В результате военного переворота в Ираке там была свергнута королевская династия, и правительство соседнего Ливана попросило США о защите. Рушился созданный США региональный блок — Багдадский пакт.
Переговоры
По приказу президента США Д. Эйзенхауэра 15 июля американские морские пехотинцы высадились в Бейруте. Советское правительство полагало, что за этим может последовать вторжение США в Ирак. Хрущёв вёл интенсивную переписку с Эйзенхауэром, премьер-министром Великобритании Г. Макмилланом, президентом Франции де Голлем и генеральным секретарём ООН Д. Хаммаршельдом, настаивая на немедленной встрече в верхах.
Одно из его предложений было собраться в ООН в Нью-Йорке 28 июля. Только когда Хрущёв узнал, что в Лондоне собирается встреча стран Багдадского пакта и вопрос о применении силы против Ирака не стоит на её повестке дня, советский руководитель решил вылететь в Пекин.
Заключение
Необычной была и обстановка на переговорах. В Пекине стояла изнуряющая влажная жара. Переговоры проходили внутри правительственного комплекса Жоннанхай, являющегося и до сегодняшнего дня той частью закрытого города в Пекине, которая недоступна для посетителей.
Подробное описание военного сотрудничества между СССР и Китаем в это время, а также переговоров и обстановки на встречах.
Конфликт между Хрущёвым и Мао
На самом деле, как следует из записи, беседа между Хрущёвым и Мао приняла довольно острый характер. Советские переводчики отметили в записи раздражение Мао. На протяжении первой беседы Хрущёв извинялся как мог, но Мао явно не хотел принимать извинений. Несмотря на взаимные заверения в нерушимой дружбе, беседа проходила в нервном, напряженном тоне.
Причины конфликта
Главной причиной конфликта было нежелание Мао оставаться в роли младшего партнёра в советско-китайском альянсе и признавать Хрущёва лидером социалистического лагеря. По воспоминаниям советского дипломата в Пекине Ф. В. Мочульского, китайцам было уже тесно в объятиях с Советским Союзом, и им надо было идти своим путем.
Спорная финансовая ситуация
Китай должен был погасить долг перед СССР в размере 2,3 миллиарда рублей, что в четыре раза превышало годовой объём китайского экспорта в Советский Союз. Эта ситуация вызывала недовольство со стороны Мао.
Разделение путей
После отъезда Хрущёва в августе 1958 года, китайские власти начали мобилизацию на большой скачок, стремясь продвинуться вперед без сильной зависимости от Советского Союза. Китай продолжал использовать помощь от других стран социалистического блока, но хотел двигаться от социализма к коммунизму самостоятельно.
Отношения китайцев к советникам
Первая беседа была посвящена наличию советских советников в Китае. Мао не хотел видеть Китай в роли вассала и стремился стать великой державой наравне со СССР. Это вызывало недопонимание и конфликт.
Выводы
Советская помощь вызывала недовольство Мао, так как напоминала ему о зависимости Китая. Конфликт между Хрущёвым и Мао был обусловлен идеологическими разногласиями и желанием Китая двигаться самостоятельно. Различия в подходах и стратегиях привели к напряженным отношениям.
Заслуживает внимания, что после обсуждения вопросов военного сотрудничества разговор сконцентрировался на советских советниках в Китае. Как может убедиться читатель, обмен мнениями по этому вопросу был острым, и, видимо, оставил большой след в сознании Хрущёва. Можно предположить, что тогда же началось переосмысление им советской помощи Китаю, завершившееся его решением об отзыве всех советских советников и экспертов в июле 1961 г. Неудачная встреча оказала немедленное воздействие на пребывание в Китае советских разработчиков ядерного оружия. По свидетельству очевидца, «в нашем посольстве было сказано, что Хрущёв уехал и вы собирайте чемоданчики». После этого деятельность советских советников по ядерному оружию, оставшихся в Китае, стала постепенно выхолащиваться, и отдача от неё в 1959 г. сошла на нет19.
Несмотря на взаимные заверения в том, что конфликт разрешён и советско-китайская дружба останется нерушимой, он продолжал подспудно зреть и углубляться. Через три недели после отъезда Хрущёва, 23 августа артиллерия Народно-освободительной армии Китая (НОАК) начала обстрел двух прибрежных островов, где находились гарнизоны гоминьдановской армии. Как свидетельствуют многочисленные источники, Мао не счёл нужным информировать советское руководство о сроках и планах этой операции, явно проводя линию на то, что это — внутрикитайское дело, которое не должно касаться СССР.
Обстрел островов вызвал острый международный кризис, поскольку и США, гарант безопасности Тайваня, и СССР, связанный с КНР союзническими обязательствами по Договору 1950 г., считали, что НОАК готовит захват островов. Каждый был готов оказать всемерную поддержку своему союзнику. Для Хрущёва захват островов был обоснованной мерой — он не верил в то, что президент Эйзенхауэр пойдёт на развязывание ядерной войны из-за 17,5 квадратных километров суши. В это время Хрущёв подумывал о том, чтобы сделать подобную же «коррекцию» в отношении Западного Берлина, предъявив США, Великобритании и Франции ультиматум о превращении этой территории в «открытый город» без присутствия там войск западных держав. 7 сентября Хрущёв направил письмо Эйзенхауэру, подтвердив в предельно откровенной форме, что война США с Китаем будет также и войной с СССР. Кроме этого, в беседах советского министра иностранных дел А. А. Громыко, находившегося в Пекине 6—7 сентября, и в специальном послании от ЦК КПСС Центральному Комитету КПК 27 сентября, советское руководство подтвердило «ядерные гарантии» Пекину, заявив, что применение американцами даже тактического ядерного оружия вызовет ответный ядерный удар со стороны СССР20.
Все эти шаги, однако, скрывали серьёзные разногласия между Москвой и Пекином по ключевым вопросам войны и мира. К сожалению, отсутствуют записи двух бесед Хрущёва и Мао в Пекине на эти темы в августе, но из воспоминаний Хрущёва следует, что тогда Мао доказывал: если начнётся китайско-американская война и США применят тактическое ядерное оружие, СССР должен оставаться нейтральным. Сигналы из Пекина в сентябре от Чжоу Эньлая советскому посольству и Громыко сводились к тому же21. С одной стороны, Чжоу и Мао говорили, что войны за острова не будет22, и в то же время предвоенное напряжение в Китае нарастало. Хрущёв понял это так, что китайцы могут втянуть СССР в ядерную войну, и при этом даже не находят нужным его информировать.
Настроения китайского руководства в тайваньском кризисе несколько приоткрывают воспоминания личного врача Мао Цзэдуна — Ли Жизуи23. Мао, по его словам, говорил:
«Хрущёв хочет улучшить отношения с Соединёнными Штатами? Мы поздравим его залпами наших орудий. Надо втянуть Соединённые Штаты в это дело тоже. Может быть они бросят атомную бомбу на Фуцзянь. Посмотрим, что скажет тогда Хрущёв»24.
По воспоминаниям Ф. В. Мочульского, «мне, тогда ещё молодому китаисту, стало ясно, что дело не в островах, и не во внешней политике, а во внутренней политике». Нагнетание предвоенной обстановки позволило Мао мобилизовать население на «большой скачок», помогло «взвинтить его, довести до накала угрозой, что враг — у ворот». Китайцы стали выводить крестьян на работу в поле: на одном плече — тяпка, на другом — винтовка. Провозглашались лозунги, что надо затянуть кушак потуже, работать побольше, есть поменьше, три порции делить на пятерых. Во всём, конечно, были виноваты ненавистные американцы25.
Ф. В. Мочульский рассказал малоизвестный эпизод. В сентябре, в то же время, когда Хрущёв обменивался с Эйзенхауэром ядерными угрозами, советским дипломатам в ходе консультаций с американцами удалось договориться о том, что, если китайцы прекратят обстрел островов, американцы попытаются убедить правительство Тайваня эвакуировать с островов свои войска, т. е. фактически уступить их КНР. Когда эта информация дошла до Мао Цзэдуна, он, к удивлению советской стороны, отказался от такого посредничества. «Не надо нам никакой миссии с американцами! Это наш вопрос!»26. На встрече с делегациями социалистических стран Мао уточнил, что он собирается держать американцев на Тайване в напряжении как «пойманного вора», «может быть, на три года». По его мнению, «это может стать средством воспитания всех народов мира и больше всего китайского народа». Он ссылался на разговор с Хрущёвым, который якобы «одобрил» его точку зрения27. Хрущёв, однако, недоумевал и «не мог дать себе ответа», что же стоит за политикой Мао28.
За год, прошедший с этих событий до второго визита Хрущёва в Пекин, многое изменилось в мире и во внешней политике СССР. Прежде всего, советский руководитель осуществил на деле свой замысел в отношении Западного Берлина. 10 ноября 1958 г. он, по сути, поставил западным державам ультиматум — либо заключение в течение полугода мирного договора с ФРГ с признанием ГДР Западом, либо СССР в одностороннем порядке нарушает Потсдамские соглашения по Западному Берлину. Все имеющиеся данные указывают на то, что Хрущёв не собирался захватывать силой Западный Берлин, но лишь хотел вынудить западные державы иметь дело с правительством ГДР. Он верил, что только такая политика, можно сказать «шоковая терапия», может заставить Запад сесть с Советским Союзом за стол переговоров для окончательного урегулирования германского вопроса29.
По сути, эти действия Хрущёва ничем не уступали действиям Мао в Тайваньском проливе. А. И. Микоян писал в мемуарах, что он тогда обдумывал свою отставку, так как был не согласен с политикой Хрущёва30. Но к лету 1959 г. казалось, что Хрущёв выиграл: в Великобритании правительство Г. Макмиллана согласилось на переговоры, а Эйзенхауэр пригласил советского руководителя приехать в США с визитом. Последнее предложение такого рода поступало только от президента США Г. Трумэна И. В. Сталину.
В сентябре 1959 г. состоялась поездка Хрущёва в США, ставшая его личным триумфом. Хрущёв уехал из США не только в ореоле мировой славы, но и, что важно отметить, как деятель-миротворец, выступивший с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН с предложением всеобщего и полного разоружения. Немаловажное значение имело то, что Эйзенхауэр, хотя и в обтекаемой форме, согласился, что вопрос о германском мирном договоре и о Западном Берлине не должен затягиваться на неопределённый срок. Хрущёв добивался созыва руководителей четырёх держав, намеченного на начало следующего года, и пригласил Эйзенхауэра с ответным визитом в Москву. По воспоминанию его помощника О. А. Трояновского, «Хрущёв вернулся из США в хорошем настроении, с чувством уверенности в том, что он достиг существенных политических результатов. Будучи человеком эмоциональным, увлекающимся, он стал воспринимать свою поездку за океан как начало новой эры в советско-американских отношениях. В частности, уверовал в то, что западные державы пойдут на уступки по германской проблеме»31.
Оптимизм Хрущёва выражался и во внутренней политике, прежде всего в провозглашении на ⅩⅩⅠ съезде КПСС в начале 1959 г. новой программы построения коммунизма. Программа обещала догнать и перегнать США по производству и потреблению в течение десяти лет. Не исключено, что «большой скачок» в Китае повлиял на настроения советского руководителя, которому не хотелось оказаться худшим коммунистом, чем Мао32.
Именно с таким багажом «разрядки» и эйфорическими настроениями Хрущёв приехал в Пекин на празднование 10‑летия основания Китайской Народной Республики. Что же касается китайского руководства и особенно Мао Цзэдуна, то для них настали тяжёлые времена. Несмотря на значительные успехи в мобилизации миллионов людей, «большой скачок», предпринятый Мао летом 1958 г., захлебнулся, а в сельской местности привёл к экологической катастрофе. Уже с начала 1959 г. в китайских деревнях начало осложняться положение с продовольствием, и в 1960—1962 гг. разразился массовой голод, который длился не меньше трёх лет и, по оценкам западных исследователей, унёс жизни 20 или более миллионов человек. Положение Мао в руководстве КПК впервые пошатнулось, и на конференции ЦК в Вухане в декабре 1958 г. министр обороны Пэн Дехуай выступил с критикой политики «большого скачка»33. Пленум ЦКnbsp;КПК в августе 1959 г. принял ряд решений, признававших фактически провал этой политики. В Тибете попытка «революционными методами» покончить с религией привела в марте 1959 г. к восстанию верующих. Оно было подавлено с одобрения советского руководства34. Но произошёл непредвиденный для КНР и СССР международный конфуз — духовный лидер Тибета Далай-лама эмигрировал в Индию. В ответ китайская пропаганда сосредоточила огонь на премьер-министре Индии Дж. Неру. Мао, выступая перед представителями прессы «братских стран», называл Неру «двурушником», «наполовину человеком, наполовину чёртом», «наполовину джентльменом, наполовину хулиганом».35
Как водится в подобных случаях, «внешний враг» и международная напряжённость пришли на помощь китайскому руководителю. Продолжались периодические китайские обстрелы прибрежных островов. А 25 августа 1959 г. китайско-индийская перепалка в связи с бегством Далай-ламы переросла в вооружённые стычки в Тибете. Пограничный спор уходил в глубь истории, когда в 1914 г. Великобритания и тибетские власти установили границу по так называемой «линии Мак-Магона», Китай, в отличие от Индии, эту границу не признавал.
По времени вооружённый конфликт произошёл за несколько дней до начала поездки Хрущёва в США с миротворческой миссией. На этот раз советское руководство решило отойти от безоговорочной поддержки своего китайского союзника. Оно направило по партийной линии письмо в ЦК КПК и одновременно уполномочило ТАСС призвать обе враждующие стороны найти мирный способ урегулировании конфликта. 13 сентября 1959 г. ЦК КПК направил закрытое письмо ЦК КПСС, обвиняя советское руководство в «политике приспособленчества и уступок по отношению к Неру и Индийскому правительству» и сожалея, что заявление ТАСС обнажило перед всем миром советско-китайские разногласия, отчего «буквально радуется и ликует индийская буржуазия, американские и английские империалисты»36.
Приезд Хрущёва в Пекин на празднование 10‑летия основания КНР 1 октября сразу после визита в США подбавил масла в огонь. По свидетельству очевидца, «Хрущёв вызвал у китайцев гнев тем, что он поехал сразу не в Китай, а в США, и это вызвало у них сильную антипатию. И когда Хрущёв приехал, они это не могли скрыть»37. Пекин встретил Хрущёва холодно, без восторженных толп и флагов. Хрущёв это заметил и видимо решил со своей стороны не давать поблажки хозяевам. В ходе беседы с китайским руководством, как видно из её записи, он поднял вопрос о кризисе в Тайваньском проливе, не заботясь о дипломатических выражениях. Советский руководитель, по сути, выступал посредником между США и Китаем в урегулировании тайваньского кризиса. Он передал китайским руководителям просьбу Эйзенхауэра освободить из заключения пятерых американцев. Хрущёв дал понять хозяевам, что их манера «дразнить гусей» и искусственно поддерживать международную напряжённость не устраивает не только США, но и Советский Союз. Почти с обидой он сказал: «Вы никак не хотите выработать понятную для нас политику в этом вопросе».
Встреча выявила серьёзные политические разногласия между СССР и Китаем. Конфронтационный накал встречи имел ещё более важные последствия, чем сами разногласия. По мнению Д. А. Волкогонова, который первым комментировал запись переговоров, «Хрущёв в Пекине не проявил гибкости, такта, мудрости, и его „революционная дипломатия“ столкнулась с такой же»38. Как считает знаток биографии и личности Хрущёва американский историк Уильям Таубман, советский деятель, в силу «потрясающего бескультурья», необычайной самоуверенности и амбициозности, не был способен на гибкий диалог с китайцами. К тому же, советского руководителя отличала резкая перемена настроений, импульсивность и повышенная чувствительность к знакам невнимания39. Документ подтверждает эти оценки. Особенно его возмутил ярлык «приспособленца», наклеенный на него китайским министром иностранных дел Чень И.
Можно предположить и то, что Хрущёв рассматривал встречу в 1959 г. и как реванш за унизительное обращение с ним Мао Цзэдуна в июле-августе 1958 г. В то время достиг расцвета «хрущёвский культ» в советской бюрократии и пропаганде. Не более чем пародия на культ личности Сталина, этот культ, тем не менее, делал Хрущёва всё менее способным к самокритике. Но в Пекине коса нашла на камень. Хотя на этот раз Мао Цзэдун держал себя сдержанно, его соратники Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, Чжу Де, Чень И, Дэн Сяопин, Линь Бяо навалились на Хрущёва. Когда обиженный советский лидер воскликнул: «нас не заплюёшь!» — Мао выступил в роли арбитра-примирителя.
После отъезда Хрущёва на первой встрече с советником-посланником С. Ф. Антоновым китайский лидер заявил, что разногласия между ними составляют не один палец из десяти, а всего лишь «полпальца». Он одобрил хрущёвский план всеобщего разоружения, отметил, что Хрущёв в беседах с Эйзенхауэром «очень твёрдо и правильно говорил о Тайване». По его словам, в отношении Тайваня Китай может «ждать 10—20 и даже 30 и 40 лет». Может показаться, примирительно заметил китайский лидер, что кризис из-за острова был «каким-то очень хитрым и непонятным делом». На самом деле всё просто: его можно считать «одним из звеньев в цепи тех трудностей, которые создавались для американцев. Другим звеном в этой цепи было выдвижение СССР вопроса о Берлине». Всё это «способствовало и достижению некоторых целей, которые вы ставите в Европе». В отношении индо-китайского конфликта Мао сказал, что «мы никогда, ни при каких условиях не пойдём за Гималаи. Речь идёт о споре из-за незначительных участков территории»40. Мао Цзэдун стремился дать понять через официальные каналы, что он не выступал зачинщиком ссоры, да и спор-то был из-за «полпальца». Учитывая предыдущие действия и слова китайского лидера, вряд ли это был искренний жест.
То, что Мао решил отвергнуть эти братские объятия, не укладывалось в умы подавляющего большинства советских людей. После поездки Хрущёва в Пекин пошли слухи о том, что из-за импульсивности и грубости советского руководителя возникла угроза советско-китайской дружбе. Несдержанность Хрущёва в ходе встречи в Пекине действительно давала для этого основания. По свидетельству О. А. Трояновского, работавшего в секретариате Хрущёва помощником по внешнеполитическим делам, «в Москве нельзя было не почувствовать, что среди определённых кругов общества возникало недовольство обострением отношений с Китаем. Помню, что примерно в этот период мне было несколько звонков от людей, чьё мнение я привык ценить, с просьбой сделать всё возможное, чтобы предотвратить разрыв с государством, добрые отношения с которым имеют такое большое значение для нашей страны»42.
Ветеран дипломатии и историк О. А. Гриневский считает, что к весне 1960 г. возникла «новая оппозиция», которая считала более реалистичным союз с Китаем на базе военной силы, нежели мифическую дружбу с американцами на базе разоружения45. Хрущёв это почувствовал и начал искать пути к укреплению репутации коммуниста-ортодокса. Предлог нашёлся быстро: провокация американского самолёта-разведчика У‑2. Во время перепалки с Чень И советский руководитель привёл и такой аргумент своей жёсткости по отношению к классовому врагу:
«Мы сбили не один американский самолёт, и всегда говорили, что они сами разбивались. Это вы никак не можете назвать приспособленчеством».
Когда Хрущёв узнал на трибуне Мавзолея во время первомайского парада 1960 г., что советские ракеты наконец-то сбили У‑2, он решил наказать американцев по полной программе, а заодно и продемонстрировать китайскому руководству, что он не трус и приспособленец.
«Можно было не сомневаться,— замечает Трояновский,— что если бы он не реагировал достаточно жёстко, ястребы в Москве и Пекине использовали бы этот инцидент — и не без основания — как доказательство того, что во главе Советского Союза стоит лидер, готовый снести любое оскорбление со стороны Вашингтона»46.
В результате, встреча четырёх лидеров в Париже в мае 1960 г. окончилась вместо ожидавшихся переговоров международным скандалом и полным разрывом личных отношений Хрущёва с Эйзенхауэром.
Встреча в Пекине имела, вероятно, ещё одно негативное последствие — для мира в Индокитае, в частности в Лаосе. Как показывает запись беседы, и советская и китайская стороны не были заинтересованы в эскалации там военных и партизанских действий, чего хотели некоторые военные и партийные руководители Демократической Республики Вьетнам (ДРВ). Можно предположить, что совместная советско-китайская позиция, подобная тому, которая существовала на Женевской конференции по Индокитаю в 1954 г., могла бы переломить ход событий, ведших к войне и военному вмешательству США в этом регионе. Заслуживает внимание ремарка Хрущёва о том, что нужно избежать повторения в Индокитае «корейского сценария» 1950 г. Однако разногласия между коммунистическими союзниками ослабили дисциплину внутри «международного коммунистического движения» и позволили руководству ДРВ действовать в регионе по своему усмотрению47.
В 1964—1966 гг. новые руководители СССР, в особенности А. Н. Шелепин и А. Н. Косыгин, поначалу считали, что нужно сделать всё для восстановления отношений, пусть даже ценой напряжённости в отношениях с США. По воспоминаниям Г. А. Арбатова, против этого выступили заведующий Отделом ЦК Ю. В. Андропов и министр иностранных дел А. А. Громыко. По их мнению, выбор между «разрядкой» с Западом и «дружбой» с Китаем в действительности даже не стоял. Правда, Андропов и Громыко продолжали мыслить в ортодоксально-коммунистическом ключе и в Китае, с их точки зрения, восторжествовал национализм, своего рода ещё один «югославский» вариант50. Но был в их мышлении и важный геополитический аспект, который они, вероятно, унаследовали от времён работы с И. В. Сталиным. Громыко как-то изрёк в узком кругу в 1978 г. при обсуждении перспектив объединения Германии:
«Нам не нужна никакая единая Германия, в том числе социалистическая. Вполне хватает единого социалистического Китая»51.
Следуя этой логике, советско-китайский союз был обречён на разрыв из-за геополитического веса Китая и амбиций Пекина, а вспыльчивость и некультурность Хрущёва играли второстепенную роль.
Сам Хрущёв, находясь в отставке, диктовал сыну:
Вместе с тем, Хрущёв так и не осознал, что Китай — это не «любая страна». Китайская специфика осталась для него книгой за семью печатями.
Предлагаемые читателю документы, записи бесед Хрущёва и других членов советского руководства с Мао Цзэдуном и членами руководства КПК позволяют вновь подумать о соотношении объективных и субъективных моментов в политической истории. Помимо той уникальной информации, которую они дают о причинах осложнения советско-китайских отношений, эти документы также ярко высвечивают личные взаимоотношения между руководителями СССР и КНР. Они подтверждают мнение упоминавшегося выше У. Таубмана:
«Советско-китайский спор был не только политическим, но и личностным спором»53.
В ситуации, когда личные симпатии, антипатии, интересы и стереотипы вождей играли колоссальную роль во властных системах обеих стран, моменты политической психологии должны привлекать внимание исследователей не меньше, чем геополитика, экономика, социальное устройство и идеология.
В. М. Зубок, к. и. н., стажёр-исследователь Архива документов по национальной безопасности — неправительственного научно-исследовательского центра при Университете Джорджа Вашингтона (США).
Никита Сергеевич Хрущёв (1894—1971) — советский государственный деятель и фактический правитель Советского Союза с 1955 по 1964 год (в 1953—1955 гг. — соправитель с Георгием Маленковым). Первый секретарь ЦК КПСС с 7 сентября 1953 по 14 октября 1964.
Оценки деятельности Н. С. Хрущёва на посту главы государства весьма неоднозначны. Его правление ознаменовалось, с одной стороны — массовым строительством жилья («хрущёвок») и облегчением идеологической цензуры и снижением числа репрессий в стране («Оттепель»), а с другой — неудачами во внешней и внутренней политике, которые заложили центробежные тенденции в государстве на многие годы вперёд. Именно в его эпоху был запущен первый спутник и совершён первый в истории полёт человека в космос.
Советский государственный и партийный деятель Никита Сергеевич Хрущев родился 17 апреля (5 апреля по старому стилю) 1894 года в селе Калиновка Дмитриевского уезда Курской губернии (ныне — Хомутовский район Курской области).
В 1908 году семья переехала в Юзовку (ныне Донецк, Украина). Хрущев получил начальное образование в церковно-приходской школе. С 1908 года он работал слесарем, чистильщиком котлов, состоял в профессиональных союзах, участвовал в рабочих стачках.
В 1918 году Хрущев вступил в коммунистическую партию. Он был активным участником Гражданской войны на Южном фронте. В начале 1920-х годов работал в Донбассе на руднике, а затем учился на рабочем факультете Донецкого индустриального института. В дальнейшем занимался хозяйственной и партийной работой в Донбассе и Киеве.
В 1929 году Хрущев поступил в Промышленную академию в Москве, где был избран секретарем парткома. С января 1931 года находился на партийной работе в Москве.
С 1934 года — член Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС).
В 1935—1938 годах Хрущев был первым секретарем Московского и Московского городского комитетов партии — МК и МГК ВКП(б).
В январе 1938 года назначен первым секретарем ЦК компартии Украины. В том же году стал кандидатом, а в 1939 году — членом Политбюро (Президиума) ЦК.
В годы Великой Отечественной войны Xрущев был членом военных советов Главного командования войск Юго-Западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Юго-Восточного, Южного, Воронежского, 1-го Украинского фронтов; вел работу по организации партизанского движения на Украине.
В 1943 году Хрущеву было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант».
В 1944—1947 годах — председатель Совета народных комиссаров (с 1946 года — Совета министров) Украинской ССР. В декабре 1947 года Хрущев вновь возглавил коммунистическую партию Украины, став первым секретарем ЦК КП(б) Украины; занимал этот пост до своего переезда в Москву в декабре 1949 года.
В 1949—1953 годах — первый секретарь Московского комитета партии и секретарь ЦК ВКП(б).
В июне 1953 года, после смерти Иосифа Сталина, Хрущев был одним из основных инициаторов смещения с постов Лаврентия Берии.
7 сентября 1953 года он был избран первым секретарем ЦК КПСС.
В марте 1958 года Хрущев занял пост председателя Совета Министров СССР.
Избирался депутатом Верховного Совета СССР 1-6-го созывов.
Деятельность Хрущева на высших постах в партии и государстве противоречива.
На XX (1956) и XXII (1961) съездах КПСС Никита Хрущев выступил с резкой критикой культа личности и деятельности Сталина. Был одним из главных инициаторов реабилитации жертв репрессий и «оттепели» во внутренней и внешней политике. Предпринял попытку модернизировать партийно-государственную систему, ограничить привилегии партийного и государственного аппарата, улучшить материальное положение и условия жизни населения. Однако результат этих преобразований оказался совершенно противоположным.
В сельском хозяйстве проводилось повышение закупочных цен, уменьшение налогового бремени, выдача паспортов колхозникам, создание совнархозов (попытка заменить ведомственный принцип управления экономикой на территориальный), началось освоение целины, внедрение в культуру кукурузы.
Были предприняты попытки внедрения в плановую социалистическую экономику отдельных элементов рыночной экономики. Хрущев начал первые программы массового жилищного строительства («хрущевки») и освоения космического пространства человеком (полёт Юлия Гагарина в космос, запуск первого в мире спутника).
Вместе с тем исследователи отмечают построение номенклатурного режима в стране, подавление инакомыслия, произвол в отношении интеллигенции, обострение военного противостояния с Западом (Берлинский кризис 1961 года, Карибский кризис 1962 года и др.), а также политическое прожектерство (призывы «догнать и перегнать Америку!», обещания построить коммунизм к 1980 году).
14 октября 1964 года Октябрьский пленум ЦК КПСС, организованный в отсутствие Хрущева, находившегося на отдыхе, освободил его от партийных и государственных должностей «по состоянию здоровья». Его сменили Леонид Брежнев, ставший первым секретарем Коммунистической партии, и Алексей Косыгин, ставший председателем Совета Министров.
11 сентября 1971 года Никита Хрущев скончался. Он был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Достижения и успехи
Н. С. Хрущёв произносит речь на Генассамблее ООН
Ошибки и неудачи
Никита Хрущёв с кукурузой
Мифы о Хрущеве
Существует миф о том, что Хрущев был украинцем по происхождению, что не соответствует действительности.
Во-первых, в своих воспоминаниях Хрущев прямо отрицал это:
Нравится вам или нет, но история на нашей стороне. Мы вас закопаем!
— западным послам на приёме в Москве.
Мы вам покажем кузькину мать!
— на трибуне Ассамблеи ООН.
Существуют два мнения: одно моё, другое глупое.
В ядерной войне не может быть победителя или проигравшего. Это гарантированное взаимное уничтожение обоих воюющих сторон.
Наши цели ясны, задачи определены! За работу, товарищи!
Мнения о Хрущёве
— Джон Фицджеральд Кеннеди.
— Вячеслав Молотов.
Он принёс пользу нашему государству и партии, наряду с ошибками и недостатками, от которых никто не свободен. Однако «вышка» — первый секретарь ЦК ВКП(б) — оказалась для него слишком высокой.
— Лазарь Каганович.
Что-то было в нём очень человечное и даже приятное. Например, если бы он не был руководителем такой громадной страны и такой могущественной партии, то как собутыльник он был бы просто блестящий человек. Но вот в качестве хозяина страны он был, пожалуй, чересчур широк. Эдак, пожалуй, ведь и разорить целую Россию можно. В какой-то момент отказали у него все тормоза, все решительно. Такая у него свобода наступила, такое отсутствие каких бы то ни было стеснений, что, очевидно, это состояние стало опасным — опасным для всего человечества, вероятно, уж больно свободен был Хрущёв.
— Михаил Ромм.
Видео про Хрущёва
Хрущев за 22 минуты
Крупные проекты эпохи Хрущёва
Древняя Русь Рюрик • Олег Вещий • Игорь I Старый • Ольга Мудрая • Святослав I Храбрый • Ярополк I • Владимир I Святой • Святополк I Окаянный • Ярослав I Мудрый • Изяслав I • Всеслав I Чародей • Святослав II • Всеволод I • Святополк II • Владимир II Мономах • Мстислав I Великий • Ярополк II • Всеволод II • Изяслав II • Юрий I ДолгорукийВладимирская Русь Андрей I Боголюбский • Всеволод III Большое Гнездо • Константин I Мудрый • Юрий II Владимирский • Ярослав Владимирский • Александр Невский • Ярослав Тверской • Василий Костромской • Дмитрий Переяславский • Андрей Городецкий • Михаил Тверской • Юрий Московский • Дмитрий Тверской • Александр ТверскойМосковская Русь Иван I Калита • Симеон I Гордый • Иван II Красный • Дмитрий I Донской • Василий I • Василий II Тёмный • Иван III Великий • Василий III • Елена Глинская • Иван IV Грозный • Фёдор I Блаженный • Борис I Годунов • Фёдор II Годунов • Василий IV Шуйский • Михаил I Романов • Алексей I Тишайший • Фёдор III Романов • Царевна СофьяРоссийская Империя Пётр I Великий • Екатерина I • Пётр II • Анна I Строгая • Елизавета I • Пётр III • Екатерина II Великая • Павел I • Александр I • Николай I • Александр II Освободитель • Александр III • Николай II • Временное правительствоСоветская Россия Владимир Ленин • Иосиф Сталин • Георгий Маленков • Никита Хрущёв • Леонид Брежнев • Юрий Андропов • Константин Черненко • Михаил ГорбачёвСовременная Россия Борис Ельцин • Владимир Путин • Дмитрий Медведев