Глава 17. Странная земля. Профессор сражается с бабочкой. Приключения Карика и Вали в фанерном ящике. Дорогая экофора. Профессор запакован. На пути в старый мир.
От ветра у путешественников перехватило дыхание, земля качнулась и пропала.
— Держитесь крепче! — крикнул профессор.
Ребята едва расслышали его голос. Ровное густое гудение шмелиных крыльев и пронзительный свист ветра заглушали все.
Борьба с шмелем
Сначала шмель летел высоко над землёй. Но потом ему, как видно, стало тяжело, а может быть, и больно. Три пары рук вцепились в его мохнатую шерсть, три пары ног колотили его по брюху и груди при каждом резком повороте. Шмель стал метаться из стороны в сторону, должно быть, для того, чтобы сбросить непрошеных пассажиров. Он летел, спускаясь все ниже и ниже, отряхивался на лету, но избавиться от тяжёлой ноши не мог. У Вали кружилась голова, сердце так и ёкало. Профессор со страхом поглядывал на неё. Только бы удержалась, бедняжка, только бы не разжала рук! И вдруг шмель ещё сильнее затрещал крыльями. В ушах у путешественников завизжал ветер. Шмель стрелой помчался вниз.
Странная земля
Эх, жалко будет, если мы сядем раньше времени, — мелькнуло в голове у Карика. — Уж хоть бы дотащил он нас до середины пути! Земля приближалась с каждой минутой. Профессор и ребята поджали ноги, чтобы не стукнуться обо что-нибудь твёрдое при посадке. Все ближе и ближе верхушки травяных джунглей. Ещё толчок, и путешественников выбросило из меховых кабин, швырнуло на землю. Кувыркаясь через головы, ребята и профессор покатились по какому-то синему мягкому полю, покрытому такими же мягкими холмами и буграми. Наконец перекувырнувшись в последний раз, профессор ухватился руками за край огромного гладкого камня.
Наши герои
Иван Гермогенович встал на ноги. Придерживаясь за края камня рукой, он пошёл вокруг него, кряхтя и слегка прихрамывая. Профессор с трудом вскарабкался на один из камней и взглянул вокруг себя. Перед ним лежала странная земля. Она была похожа на шахматную доску. Ровные синие шоссе пересекали её из края в край. Он наклонился над странным круглым камнем, добросовестно осмотрел его гладкую чёрную блестящую поверхность, и вдруг смелая догадка пронеслась в его голове.
Поиски ящика
Обрадованные ребята вскочили. — А ящик?.. Где ящик с увеличительным порошком? — нетерпеливо крикнула Валя. Профессор, стоя на пуговице, внимательно разглядывал окрестности пиджака. Он искал шест с красным платком. Но шеста нигде не было. Он осмотрелся ещё раз и вдруг увидел гигантский столб, который лежал на земле. Другой конец его уходил далеко на запад. Лесные джунгли расступились, и прямая просека терялась где-то в голубеющей дали, сливаясь с далёким горизонтом.
Решение загадки
— Упал! Упал, разбойник! И не более как десять минут назад. — Кто упал? — разом спросили ребята. И профессор бодро побежал по лацканам пиджака, перепрыгивая через петли, спотыкаясь о нитки. За ним бежали вприпрыжку Карик и Валя. На краю пиджака все остановились. Впереди шумели травяные джунгли. — Вот он! — крикнул Иван Гермогенович, протягивая руку к густым зарослям.
Удивительные открытия о насекомых
Сквозь просветы джунглей они увидели высокое жёлтое здание.
Когда ребята увидели это здание, они не могли скрыть своего восторга. Ведь это был ящик, к которому им предстояло добраться после долгих трудностей и испытаний.
На пути к успеху
Подбежав к ящику, профессор взволнованно потёр руки и заявил, что все наши трудности остались позади. Он признал, что было нелегко, но смелость и настойчивость помогли им добраться до цели. И этот ящик стал символом их победы.
Познание тайн и загадок
Профессор, проводя рукой по своей лысине, заявил, что теперь у них есть новые знания. Он напомнил ребятам о том, что немного знаний не решает всех вопросов. Например, муха, которую они видели как в доме, так и здесь, не так проста, как кажется. Мухи могли быть причиной многих бед в прошлом, даже приводя к эпидемиям.
Польза насекомых
Когда Валя поинтересовалась, почему нельзя уничтожить всех насекомых, профессор объяснил, что они несут важную пользу человеку. Например, пчелы дают мёд, а пауки помогают в борьбе с вредителями. В мире много видов насекомых, каждый из них выполняет свою уникальную функцию.
История о саранче
Профессор также рассказал историю о саранче, которая погибла от голода, питаясь только кактусами. Австралийцы поставили памятник гусенице огнёвке за её полезную работу. Это было первым памятником насекомому в мире.
В итоге, ребята поняли, что каждое насекомое играет свою роль в балансе природы, и благодаря этим знаниям им удалось увеличить свой опыт и понимание мира вокруг них.
Следите за новыми открытиями и не бойтесь погрузиться в мир науки!
Великолепный мир маленьких существ
Итак, друзья мои, наше удивительное путешествие закончено. Но оно было удивительным не потому, что нам пришлось прожить долго в непривычном для нас малом мире, а потому, что мы мужественно шагали через все препятствия, не падали духом, не хныкали, а боролись и потому победили.
Я надеюсь, вы поняли теперь, какой величайшей силой человека являются его знания и почему люди земли стали хозяевами нашей планеты. Но пора уже и увеличиваться!
Найден увеличительный порошок
Ой, а вдруг кто-нибудь взял и унёс увеличительный порошок? Кажется, Иван Гермогенович проверил и убедился, что коробка с увеличительным порошком на месте. Мы можем увеличиваться!
Встреча с оливковой экофорой
Когда профессор увидел на стенке блестящую бабочку, он был в восторге. Это оливковая экофора – редкая и крошечная бабочка, которая вызвала у него истинное волнение.
Профессор попытался её поймать, и вот началась настоящая борьба. Бабочка сопротивлялась, но профессор не сдавался, ведь это был шанс пополнить свою коллекцию бабочек.
В итоге, Иван Гермогенович поймал оливковую экофору и был счастлив. Его коллекция обогатилась новым уникальным экземпляром.
Приключения Карика и Вали
И так начались приключения Карика и Вали в мире увеличивающего порошка. Иван Гермогенович был вне себя от ярости, пытаясь поймать буйную экофору, которая не желала его отпускать.
Путь к увеличивающему порошку
В то время как Иван боролся с экофорой, Карик и Валя нашли коробочку с увеличительным порошком в углу. Постепенно привыкнув к тусклому свету, они осмотрели комнату с голыми стенами, через круглое окно которой падал луч солнца. Золотая пыль кружилась в свете, создавая впечатление живого огня.
Попытка увеличиться
Карик и Валя решили попробовать увеличивающий порошок. Валя, послушав Карика, съела большую порцию порошка, не зная, сколько нужно для увеличения. Однако, когда они вернулись к месту, где была коробка, они обнаружили лишь разбитый ящик и дымящийся лист понижающего порошка.
Разочарование
Карик и Валя были в шоке от произошедшего и беспокоились за Ивана Гермогеновича. Они пытались найти какие-либо следы уменьшающего порошка, но все усилия были напрасны. Они решили подождать, чтобы узнать, что произошло с Иваном.
Таковы были их приключения в поисках увеличивающего порошка. В завершение можно сказать, что каждое действие имеет последствия, даже если они кажутся незначительными.
Он нашёл среди обломков ящика маленькую, гладкую дощечку, смахнул с неё соринки и, положив на ровное место, сказал негромко, но внятно:
— Иван Гермогенович. Вы слышите нас? Выходите на эту площадку. Вот на эту, — постучал Карик пальцем по дощечке. — Не бойтесь. Мы не пошевельнёмся.
Прошло несколько минут. Ребята сидели неподвижно на корточках и, склонив головы, смотрели на дощечку.
И вдруг на жёлтой фанере появилась какая-то мошка.
— Он! — задышала Валя.
— Постой, — прошептал Карик. — Не сопи, как паровоз. Ты же сдунешь его с дощечки.
Сдерживая дыхание, Карик ещё ниже наклонился над дощечкой.
Прищурив один глаз, он стал пристально рассматривать крошечное существо, которое бегало взад и вперёд по краю дощечки.
— Он! Наш Иван Гермогенович! — сказал Карик, прикрывая ладонью рот.
— Ещё меньше даже, — ответил Карик. — Не разговаривай. Сиди и молчи.
Валя даже перестала дышать. И в наступившей тишине они услышали тоненький-тоненький писк — слабее комариного.
— Говорит что-то! — прошептал Карик, наклоняясь.
— Что говорит?
— Не понять!
Профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.
— А куда?
— Значит, надо. Сиди и жди.
Через несколько минут он появился снова. На этот раз не один.
— Смотри, смотри, — сказала Валя, — на него кто-то напал.
Ребята нагнулись над дощечкой, но, как ни смотрели, не могли понять: то ли это сам Иван Гермогенович тащит за собой тёмную бабочку, то ли бабочка вцепилась в профессора и не пускает его на дощечку. Бабочка билась, махала крыльями, валила профессора с ног.
— Поможем ему, — сказала Валя, — а то эта дрянь съест Ивана Гермогеновича.
Профессор барахтался у края фанеры, что-то пищал.
— Слышишь, Карик?.. Это он кричит: помогите, помогите!
Валя протянула руку к бабочке.
— Подожди! — остановил Карик сестру. — Он опять что-то говорит.
Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила её прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.
— Он, кажется, недоволен чем-то! — сказала Валя. — Наверное, бабочка здорово помяла его.
Профессор поднимал руки к небу, бегая по дощечке, и пищал. Он хватался руками за голову, топал крошечными ножками.
— Не бойтесь, — сказала Валя, — она вас не тронет.
Но и это не успокоило профессора. Он ещё сильнее замахал руками и даже, кажется, несколько раз плюнул. По всему было видно, что Иван Гермогенович рассержен не на шутку.
— Ну, хорошо, хорошо, — успокаивала профессора Валя, — я сейчас найду её и раздавлю. Я ей покажу.
Услышав эти слова, Иван Гермогенович схватился за голову и вдруг так резко начал подпрыгивать на дощечке, так пищать, что Карик сразу понял: учёный хочет сказать что-то важное.
— Сейчас раздавлю! — крикнула Валя.
— Да ты не кричи! — шёпотом сказал Карик. — Ты оглушишь его. Он ведь маленький. Дай-ка мне его сюда.
Карик бережно стряхнул профессора с дощечки к себе на ладонь и поднёс его к уху.
— Про экофору какую-то говорит! — шепнул Карик.
Карик посмотрел на ладонь и сказал раздельно:
И опять поднёс ладонь к уху.
— А что такое экофора? — спросил Карик.
— Ну, Валька, — сказал Карик, — ищи экофору. Сама выбросила эту редкость, сама и найди.
Валя наклонилась, пошарила и подняла за крылышки маленькую полумёртвую бабочку.
— Эта? — спросил Карик, показывая бабочку профессору.
— А нам в какую же сторону идти? — спросил Карик.
— Идите прямо к пруду, никуда не сворачивая, а там за прудом вы и сами увидите дорогу в город. Одна тут дорога в город!
Карик сорвал широкий лист подорожника, ловко свернул его фунтиком и бережно посадил на дно этого фунтика великого учёного — Ивана Гермогеновича Енотова.
— Ну, а теперь бежим домой, — сказал он Вале. — Только смотри не потеряй драгоценную экофору.
— Подумаешь! — презрительно фыркнул Карик.
— Нет, нет! — сказала Валя. — Это нехорошо.
— Что значит нехорошо? — удивился Карик.
— Да у меня все кости торчат наружу. Смотри, какая я худая. Надо мной смеяться будут.
— Ничего, добежим.
— Нет, нет, — замотала головой Валя. — Надо одеться.
Валя подняла с земли скомканную рубашку профессора и накинула её на себя.
— Ну и чучело! Посмотри, на кого ты похожа.
Рубашка доходила Вале до самых пяток. Рукава свисали до колен. Но всё-таки это была одежда. Валя, засучив рукава, подобрала рубашку, точно шлейф.
— А ты как? — спросила она у Карика, не обращая внимания на его смех. — Надень и ты что-нибудь.
Карику пришлось влезть в брюки профессора. Он натянул их до самого горла.
— Очень прилично! — одобрила Валя.
Утопая в штанах, Карик сделал несколько шагов, споткнулся и упал. Хорошо, что он успел вовремя поднять руку, в которой держал профессора, а то бы потерял его или раздавил.
— Подверни брюки! — посоветовала Валя, помогая брату подняться и справиться со штанами.
Наконец сборы были окончены. Карик взял сестру за руку, и оба, точно сговорившись, запели дружно:
Марш вперёд — труба зовёт, —
Выше голову держать,
За прудом, точно стрела, лежала асфальтовая дорога. Она вела прямо в город.
Глава 10. Мёртвый лес. — В поисках ночлега. — Валя находит лесную гостиницу. — Профессор нападает на ручейника. — Первая ночь в новом мире.
— Залезайте сюда! — кричали ребята, с беспокойством поглядывая на Ивана Гермогеновича.
— Ничего, ничего! — ответил он, дрожа от холода.
Вытянув шею и приоткрыв рот, Валя чуть не плача глядела на профессора; Карик, хмуря брови, прикусил губу и отвернулся. Он понимал, что помочь Ивану Гермогеновичу они с Валей не могут, но в то же время трудно было смотреть без слёз на добряка профессора, который может погибнуть у них на глазах.
— Ну, вот что, друзья мои, — сказал Иван Гермогенович твёрдо, — если со мною случится что-нибудь, не забудьте о маяке. Ищите его, идите к нему, спешите добраться до него как можно быстрее. Вернуться домой вы можете только так, как я уже объяснял вам. Иных путей к спасению у вас нет.
Ребята растерянно молчали. Они как будто не слышали слов Ивана Гермогеновича. По щекам у них катились слёзы.
«Неужели мы останемся одни в этом страшном мире?» — с ужасом думала Валя.
— Мы же погибнем без Ивана Гермогеновича! — побледнел Карик.
Да так бы оно и случилось, если бы дождь не прекратился так же внезапно, как начался.
И все вокруг тотчас же стихло. Только где-то в лесных джунглях падали с шумом редкие капли, да можно было слышать, как шумят бегущие дождевые реки.
По небу ещё мчались грязные, рваные тучи, но уже с каждой минутой край неба становился всё чище и чище, а скоро из-за туч брызнул солнечный свет, и все вокруг засияло, засветилось. Земля задымилась тёплыми испарениями, и они сгущались в призрачный белый туман.
В мутных потоках плыли, крутясь, бревна и вырванные с корнями травяные деревья.
Профессор стоял, широко расставив ноги, отталкивая окоченевшими руками мокрые, скользкие стволы, которые лезли на него, точно живые.
Вода пошла на убыль.
Огромное дерево, плывшее мимо гриба, вздрогнув на волнах, медленно опустилось на землю.
Иван Гермогенович торопливо встал озябшими ногами на мокрый ствол.
— Кончилось! — радостно крикнул Карик.
Иван Гермогенович зябко повёл плечами. Переступив с ноги на ногу, он хрипло закашлял.
Ребята проворно спустились на землю.
— Ой, вы совсем замёрзнете! — сказала Валя, обращаясь к профессору. — Давайте побежим. Когда бежишь, всегда становится жарко.
— Хорошо, — кивнул головой Иван Гермогенович, — но сначала посмотрим, в какую сторону нам идти. Ну-ка, Карик, влезь, дружок, на дерево да погляди, где маяк!
— Сейчас, Иван Гермогенович!
Карик подбежал к высокому стволу, покрытому колючками, и, цепляясь за мокрые колючки, быстро полез наверх. Дерево качнулось. По листьям, как по водосточным канавкам, хлынули на Карика потоки холодной воды.
Карик вздрогнул, прижался к стволу, но тотчас же встряхнулся, как кошка, и полез дальше.
Вот и вершина травяного дерева. Она сгибалась под тяжестью Карика, и он тихо покачивался, поворачивая голову то вправо, то влево.
Внизу, насколько хватало глаз, тянулся лес, лес и лес, но теперь он уже был не похож на прежний. Все деревья склонились в одну сторону, как будто подрубленные.
Широкие листья пригибались под тяжестью огромных водяных шаров, точно отлитых из тонкого хрустального стекла. Лучи заходящего солнца отражались на их поверхности багровым светом.
Весь лес горел тысячами огней.
Дрожа от холода, Карик повернулся на дереве и взглянул назад. Далеко на западе он увидел одинокую мачту. На её вершине безжизненно висел мокрый флаг.
— Вот он! — крикнул Карик, махнув рукой на запад. — Туда нужно. В ту сторону.
— Видим, видим! — закричала снизу Валя.
Карик спустился на землю. Путешественники двинулись в путь и скоро углубились в чащу травяных джунглей.
В лесу было тихо. Изредка с шумом и грохотом падали на землю водяные шары, и снова наступала мёртвая тишина. Не видно было ни одного живого существа. Вокруг все как будто спало мёртвым сном, словно в заколдованном сказочном царстве.
— Кто эти?
Иван Гермогенович крепко потёр озябшие руки и прибавил шагу.
— Вот хорошо! — засмеялся Карик. — Пусть хоть круглый год сохнут, ничуть не пожалею.
— Мы, значит, теперь одни в лесу? — сказала Валя. — А я-то все боялась: вдруг ляжем спать, а ночью они возьмут да нападут на нас. Ну, теперь я не боюсь ничего.
Они шли, болтая без умолку, потом затеяли игру. Гоняясь по лесу друг за другом, они громко перекликались, прятались за могучие стволы травяных деревьев.
Карик то и дело убегал далеко вперёд, а Валя храбро совала нос в каждую щель, в каждую нору. Она хотела посмотреть, как выглядят после дождя чудовища травяных джунглей.
Профессор следил за Кариком и Валей с нарастающим беспокойством и, наконец, сказал сердито:
— Мы, — сказала притихшая Валя, — не знали про ночных.
Они взялись за руки и пошли следом за Иваном Гермогеновичем, не отставая ни на шаг, не забегая вперёд.
В лесу стало совсем темно и как-то особенно тихо. Чёрные деревья обступили путешественников стеной. Вверху, над головами, печально шумел ветер. Изредка шлёпались на землю, точно каменные глыбы, тяжёлые капли дождевой воды.
В темноте идти было трудно. Профессор и ребята все чаще и чаще налетали на деревья, поминутно спотыкались и падали.
— Подождите, — сказал наконец Иван Гермогенович, останавливаясь. — Так мы, пожалуй, заблудимся, да и вообще нам пора позаботиться о ночлеге. Я думаю, лучше всего идти сейчас по лесу цепью, не теряя, конечно, друг друга из вида.
— Темно же, — прошептала Валя. — Мы можем заблудиться!
— Будем перекликаться.
— А потом?
— Согласны! — разом ответили Карик и Валя. Путешественники разошлись в разные стороны. Валя пошла вдоль широкого ручья. Левее от неё побрёл Карик, а ещё дальше — Иван Гермогенович.
— Смотрите внимательно! — послышался голос профессора.
— Ау-у! — крикнула Валя.
— Ау-у! — отозвался Карик.
Вдруг Вале показалось, что рядом с ней кто-то шевельнулся.
Она побежала, но тотчас же за спиной у неё послышались чьи-то торопливые шаги.
Валя остановилась и спряталась за дерево. Ей стало страшно.
— Ау-у! — закричала Валя.
— Эге-ге-гей! — откликнулись откуда-то из-за деревьев два голоса.
Профессор и Карик были совсем близко. Валя успокоилась и опять двинулась вперёд, но тотчас же сзади снова послышались осторожные шаги.
— Кто? Кто это? — крикнула Валя и, не ожидая ответа, побежала в тёмную лесную чащу.
Она бежала, спотыкаясь, боясь остановиться, не смея оглянуться.
Вдруг в темноте выросла высокая стена. С разбегу Валя чуть было не налетела на неё. Хорошо ещё что она успела вытянуть вперёд руки.
Её ладони упёрлись в холодную каменную глыбу.
— Ау-у! — крикнула Валя.
— Ау-у! — тотчас откликнулся Карик.
Тяжело дыша, Валя пошла вперёд, держась рукой за глыбу. Земля под ногами хлюпала. Ноги увязали в грязи.
Пройдя несколько шагов, Валя остановилась. Перед ней лежала большая, глубокая лужа.
«Обойду её с другого конца», — подумала Валя и, круто повернув, пошла назад.
Она выбралась на сухое место и, ощупывая руками гранитную глыбу, попробовала обойти её, но, сделав несколько шагов, вдруг почувствовала под руками пустоту.
Валя остановилась. В темноте чернел вход в пещеру.
— Сюда! — закричала она. — Скорей сюда! Я нашла пещеру!
Первым прибежал Карик. Взглянув на каменную глыбу, он сказал сердито:
— Какая пещера? Это же камень.
Валя подтолкнула брата к чёрному входу, который вёл в глубину каменной глыбы:
— Смотри! Вот и вход в пещеру!
— М-да! — важно кивнул головой Карик. — Ничего! Приличная гостиница!
Это было длинное, немного похожее на сигару каменное строение. Оно лежало между стволами больших узловатых деревьев; казалось, его сюда принёс и положил какой-то сказочный великан. Оно почти висело в воздухе. Между ним и землёй с трудом можно было просунуть руку.
Карик сложил ладони рупором и закричал:
— Иван Гермо-ге-но-ви-и-ич! Нашли-и-и!
— Ау-у! Иду! Иду-у!
Карик повернулся к Вале. Похлопав её по плечу, он сказал важно:
У самого входа в пещеру лежал поваленный дождём толстый ствол. Карик вскарабкался на него и заглянул в тёмную широкую дыру.
— Жалко, нет спичек! — сказал он. — Ничего не разглядеть.
Он подтянулся на руках, просунул в пещеру голову и плечи.
— Ну что там? — нетерпеливо дёрнула его за ногу Валя.
Вдруг Карик, отпрянув назад, кубарем скатился с мокрого ствола. Одним прыжком он отскочил от пещеры и, схватив Валю за руку, быстро присел за деревом.
Из тёмного входа высунулись два длинных щупальца, потом появилась чёрная круглая голова. Она посмотрела вправо, влево, качнулась и медленно убралась обратно.
— Ага! Усач какой-то! Что это у него — усы? Да?
— Наверно, усы! Тут они все усатые.
— Надо позвать Ивана Гермогеновича! — тихо сказала Валя.
— Ау! — крикнул Карик.
— Ау-у! — услыхали ребята голос Ивана Гермогеновича. — Да где же вы? Куда идти?
— Здесь! Здесь!
В лесу зашумели листья, потом послышались грузные шаги и хриплый кашель. Из-за деревьев вышел профессор:
— Ну как? Нашли что-нибудь?
— Почти нашли! — Валя показала рукой на пещеру. — Это я нашла! — сказала она с гордостью.
Профессор подошёл ближе и постучал палочкой по каменной стене.
Иван Гермогенович встал на поваленный ствол и заглянул в пещеру.
— Стойте, стойте! — закричал испуганно Карик, схватив его за руку.
— Что ещё? Что случилось?
Профессор перешёл вброд лужу и остановился около узкого конца каменной глыбы. Присев на корточки, он пошарил по стене руками.
— Так! Так! — услыхали ребята. — Все в порядке! Бормоча что-то себе под нос, Иван Гермогенович направился в чащу леса.
— Куда он? — спросила Валя.
— Не знаю.
— Куда вы, Иван Гермогенович? — крикнула Валя.
Прошла минута, но профессор не возвращался. Ребята слышали его шаги и бормотание, но что он делал в лесу — понять было трудно.
Наконец профессор вернулся.
— Ну вот и я! — крикнул он, волоча за собой по земле длинную жердь.
Подтащив жердь к каменной глыбе, профессор опять пошарил по стене руками и, нащупав круглое отверстие, сунул туда острый конец жерди.
Карик и Валя следили за каждым движением Ивана Гермогеновича, но никто из них не мог понять, что затеял профессор.
— Кажется, — сказала Валя, — будет сражение.
Ребята нагнулись, пошарили по земле руками. Карик поднял увесистую дубину. Валя нашла камень и крепко зажала его в руке. Теперь в любую минуту они могли прийти на помощь профессору.
— Ну-ка, друзья мои, отойдите в сторону, — выпрямился Иван Гермогенович.
Ребята не спеша отошли от пещеры и, держась за руки, стали в стороне.
— А теперь, — засмеялся профессор, — смотрите, как этот большой и страшный будет улепётывать.
Профессор повернул жердь вправо, влево, потом вогнал её глубоко в узкую щель и принялся ворочать ею, точно кочергой в печке.
Тёмная голова, покрытая шипами, поднялась над входом и, качаясь, свесилась вниз.
— А ну! — крикнул профессор, наваливаясь всем телом на толстый конец жерди.
Страшилище вздрогнуло, будто ужаленное, выбросило вперёд три пары ног и, быстро перебирая ногами, вывалилось из пещеры. Потом, волоча по земле изгибающееся, коленчатое тело, поползло к ручью.
Не успели ребята разглядеть его, как странное животное покатилось под откос и с глухим всплеском упало в воду. Быстрое течение подхватило его, и оно тотчас же скрылось в темноте.
— Вот ловко! — засмеялся Карик. — В следующий раз не полезет в чужую гостиницу.
— Ладно, ладно! — добродушно заворчал Иван Гермогенович. — Сейчас не будем разбирать, кто у кого захватил территорию. Он у нас или мы у него. Во всяком случае, судиться с нами он не станет.
— Как? — догадался Карик. — Значит, мы отняли у этого урода его собственную квартиру?
В темноте закипела работа.
Профессор и ребята подтаскивали к домику листья, корни и травяные стволы. Нелёгкая это была работа. Один лист пришлось тащить вдвоём. А какой-то влажный и толстый лепесток цветка они еле дотащили втроём.
Иван Гермогенович, видимо, торопился и, работая не покладая рук, всё время поторапливал ребят:
Иван Гермогенович был доволен. Он боялся, что им придётся провести ночь под открытым небом, и вдруг такое неожиданное счастье.
— Он даже не защищался! — сказала Валя. — Большой, а такой смирный.
— Кто? Это ручейник-то смирный?
Иван Гермогенович засмеялся.
— Ну, совсем уж не такой тихоня, — сказал он. — Под водой ручейник никому не даёт спуску. Этот прожорливый хищник нападает на крошечных раков, на личинки насекомых, а нередко пожирает даже своих родичей.
— Такой разбойник?
— Он, значит, сидит в ней, как в танке? — спросила Валя.
— Не совсем так, — сказал Иван Гермогенович, — потому что танкисты сами едут в танке, а ручейник таскает свой танк на себе.
Валя поглядела на каменную глыбу и покачала головой.
— Такая тяжесть, ой-ой-ой!
— Однако не у всех ручейников такие тяжёлые дома, — сказал Иван Гермогенович. — Там, где растут камыши и на дно падают кусочки сухого камыша, ручейники устраивают своё жилище внутри камышинок, а там, где дно песчаное или каменистое, они соединяют вместе камешки, ракушки, песчинки и строят из них свои дома-крепости. Можно, впрочем, встретить домики ручейников, построенные из самых простых листиков, которые падают в воду.
— А почему у него два входа в домик: один большой, а другой маленький?
— Для того, — ответил Иван Гермогенович, — чтобы вода свободно проходила через весь домик.
— А зачем ей проходить?
— Как это зачем? — удивился профессор. — Ведь дом ручейника всегда полон воды. А если она не будет меняться, стены дома покроются плесенью, и крепость этого хищника возьмут штурмом миллионы разных бактерий. Для них стоячая вода — то же самое, что для нас с вами воздух.
— Но как вы ловко придумали прогнать его! — с восхищением сказал Карик.
— О, — скромно ответил Иван Гермогенович, — это не моё изобретение. Помню, в детстве мы, ребята, частенько добывали ручейников таким способом. Бывало, вставишь соломинку в чёрный ход, а ручейник уже выглядывает из парадного. Шевельнёшь слегка — и он уже падает на ладонь.
— Зачем? — с удивлением спросил Карик.
— А мы ловили рыбу на ручейника! — ответил профессор. — Как насадка — это очень ценное существо.
— Рыбу? — переспросил Карик. Он даже подпрыгнул. — И хорошо клюёт на него?
— Да ты не рыболов ли? Ишь как загорелся весь.
— И как? Удачно ловишь?
— Нет, — честно сознался Карик. — Мне почему-то не везёт.
— Вот как! Ну, тогда я скажу тебе: почаще лови на личинку ручейника. Лучшей насадки на крючок, чем эта самая личинка, нет и не было.
— Надо попробовать.
— Он? В летающее?
Иван Гермогенович окинул взглядом гору веток, листьев, лепестков, которые они натаскали во время разговора, и сказал:
Карик и Валя долго просить себя не заставили. Они перескочили через кучу веток и осторожно вошли в полутёмный, низкий коридор. В самом конце еле-еле заметно светилась узкая щель. Ребята шли в темноте, ощупывая стены руками. Ноги ступали будто по мягкому, нежному ковру. Такими же мягкими, шелковистыми были и стены. Карик поднял руку, пощупал потолок.
— И тут мягко! — удивился он.
Ребята дошли до конца коридора и остановились перед круглой дырой. Холодный ветер дунул по ногам.
— Эту форточку надо закрыть! — сказал Карик. — Мама не велела на сквозняке сидеть.
Карик вернулся, принёс мягкий лепесток, скомкал его и крепко забил лепестком отверстие.
— Теперь не дует, — сказала Валя, — но зато стало очень темно. Идём обратно.
Ребята вернулись к входу в пещеру, где копошился среди веток, листьев и лепестков профессор.
— Ну как? Понравился дом? — спросил Иван Гермогенович. — Жить можно?
— Кругом ковры, ковры! — весело сказал Карик. — Очень неплохо живёт ручейник.
Профессор с помощью ребят навалил у входа кучу корней, на них положил ветки, а на ветки — лепестки. Получилась настоящая баррикада. Только сверху оставалась узкая щель, через которую в дом ручейника проникал синий ночной свет.
— Прекрасно, — сказал профессор. — Теперь уж к нам никто не заберётся. Располагайтесь, друзья мои. Отдыхайте.
Ребята выбрали в углу, у самой стены, удобное местечко, растянулись на пушистом коврике и крепко-крепко прижались друг к другу. Профессор лёг рядом.
Отважные путешественники притихли, слушая, как за стенами домика шумит ночной печальный ветер и как уныло скрипят травяные деревья.
Сверху с мокрых листьев падали на крышу тяжёлые, словно чугунные ядра, капли воды. В домике было тепло и сухо.
Профессор и ребята растянулись на полу. Ковры были мягкие, как пуховики. Но путешественники долго не могли заснуть.
Это была их первая ночь в странном, новом для них мире, где за один только день они так много пережили и встретили так много опасностей. Сквозь щели баррикады просвечивало тёмное ночное небо, и в небе мерцали огромные звезды.
Валя лежала с открытыми глазами. Она смотрела не отрываясь на голубую звезду, которая висела над входом в пещеру. Звезда была такая большая, как полная луна, но только часто-часто мерцала. Вот так и дома, когда лежишь в кровати и смотришь в окно, перед глазами качается большой, похожий на луну, весёлый уличный фонарь.
Валя вспомнила дробное позвякивание трамваев, хриплые, сердитые гудки автомобилей и быстрые светлые полосы, которые бегут по окнам, будто догоняя одна другую. Она закрыла глаза.
На минуту ей показалось, что она лежит у себя дома в тёплой кровати и слушает весёлый уличный шум. Дверь в соседнюю комнату приоткрыта, из-под двери виднеется жёлтая полоска света. В столовой мама убирает посуду. Гремят тарелки и чашки, звенят чайные ложечки. Перемыв посуду, мама смахивает со стола крошки, накрывает стол чистой белой скатертью.
Валя вздохнула. Она вспомнила крошки сыра, которые оставались утром на столе после завтрака, и проглотила слюну.
Ах, если бы вот сюда, вот в эту пещеру, хоть бы одну крошку сыра, такого свежего и вкусного! Этой крошки, конечно, хватило бы на ужин и профессору, и ей, и Карику да и на завтрак осталось бы немного. И Валя вздохнула снова.
А может быть, они навсегда останутся в этом страшном мире?
Вернутся ли они домой? Увидят ли они маму?
— Мама плачет, наверное, — тихонько сказала Валя.
— Плачет, — согласился Карик, — ясно, плачет.
Что-то делает сейчас мама? Может быть, лежит одетая на кровати и при каждом шорохе поднимает голову с подушки и все прислушивается: не идут ли её ребята?
На столе стоит, покрытый салфеткой, ужин, оставленный для них. В столовой тихо постукивают часы. В тёмном углу возится кошка. На глаза Вали навернулись слёзы. Она потихоньку вытерла их кулаком и крепко зажмурилась.
— Нет! Всё-таки плакать не буду!
За стенами домика уныло свистел полночный ветер.
Путешественники лежали, и каждый думал о большом мире, в котором они ещё так недавно жили.
Карик и Валя ничего не ответили. Они уже спали крепким, здоровым сном. Тогда Иван Гермогенович сладко зевнул, повернулся на бок и, положив голову вместо подушки на кулак, раскатисто захрапел.
Путешественники спали так крепко, что даже не слышали, как ночью снова хлынул проливной летний дождь.